Темза, Tate Modern, танго

Из серии Мой Лондон

Сентябрь – фестивальное время в Лондоне. Один сменяется другим, но этот – River Festival – особенный. Расслабленный, ненапрягающий, как неторопливое течение бурых вод Темзы. Праздник реки. Праздник на воздухе, под дождем и зонтиком... Под солнцем – а сегодня оно одарило нас щедро – плюс  25. Настоящее Бабье лето, сказала бы я, но англичане называют его почему-то Индийским...

На этот фестиваль не надо наряжаться, наоборот – чем удобнее одежка  и комфортнее подошва, тем лучше – больше можно пройти. А значит – больше можно увидеть!  А увидеть здесь можно... Bернее - чего только здесь нельзя увидеть. 

 Но - эти заметки, не туристический гайд по Лондону, а скорее -  ленивые записки лондонки (а после 16 лет моей жизни здесь я смело могу себя так называть), впервые позволившей  спокойно и неторопливо, "горизонтально", как говорила моя английская подруга, наслаждаться - солнечным днем, интересным  попутчиком, знакомыми, привычными, но никогда не наскучившимися  видами Таурского моста (Tower Bridge), мощью и величием   Tower of London, за свою многовековую историю успевшего побывать и резиденцией королей, и крепостью, и тюрьмой...

Эта моя экскурсия началась с London Bridge, и первое искушение ожидало нас тут же, за поворотом. И это был рынок. Базар!  Но это был особенный базар - вся продуктовая и продовольственная Европа, отделенная  от нас English Channel (не Ла-Маншем, как сказала бы я раньше и как нас учили в русских книжках по географии) теперь присутствовала здесь.

 (Кстати, это отдельная тема - отношения англичан и французов. Иногда...нет, очень часто они напоминают мне  наши современные отношения с укранцами, скажем, или с моими любимыми грузинами...И любовь, и развод, и былое  счастье, и незаживающие обиды - все на виду!).

Итак, французские сыры, итальянские оливы и салями, немецкая квашеная капуста с сосисками, венгерский гуляш... Рижский янтарь и русские матрешки... В довесок! Эта экзотика приятно радовала глаз. Все еще зеленые  поляны ближайшей церкви были оккупированы людьми, поглощающими все эти и другие деликатесы с неподдельным аппетитом и каким-то азартом, так что пройти мимо этого импровизированного пиршества  было просто невозможно.

Но справившись с искушением преждевременного ланча, мы достигли первой нашей цели -"Golden Hind", копии старинного фрегата, выполнившего в свое время секретную миссию  английской королевы Елизаветы 1 и вернувшегося  с Карибов в Англию с бесценным кладом принадлежавшем...могущественной тогда Испанской империи. Открытая веранда примнувшегося к кораблю паба и внезапно, буквально как дар, освободившийся крайний столик,  почти нависающий  над Темзой, определили наши дальнейшие действия, и следущие полчаса, а то и больше, мы глазели на Темзу, на проплывающие мимо туристские прогулочные катера, на лондонский Тауэр - напротив, попивая пинту Гиннеса и бокал красного вина.

Я знала, что Лондон  был "зачат" на северной стороне Темзы, там где сохранились до сих пор остатки  римской стены.  Город и начался с римлян...И развивался на север, и только потом "поглотил" южнобережные деревни. Там, где мы гуляли сейчас,  всегда располагалась деревенька Southwark, в давние времена ничего общего с Лондоном не имеющего.

Здесь же, на  South bank - Южной Набережной - находится много относительно  современных зданий, дата их постройки датируется семидесятыми годами... Как поведал мне мой попутчик, в те годы коррумпированные чиновники Лондона отдали на откуп этот берег Темзы далеко не выдающимся, но пронырливым архитекторам, и теперь мы созерцаем этих серых громоздких, претендующих, якобы, на оригинальность монстров, в которых разместились, однако,  Royal Festival Hall и Национальный театр.

Но -  это была вторая и желанная точка нашего путешествия, особенно - для меня. Здесь, прямо на просторной площадке перед входом в Национальный театр,  танцевали танго. С часа дня - до десяти вечера...

Где бы это не происходило, но танцующие танго - это особенные люди, это космополическое братство...И знакомиться  там проще, и отношения завязываются легкие и дружественные...Эмоции и чувства здесь  - не для показухи, улыбка - не для порядка, интерес - неподдельный, радость -и смех - искренние!

 Здесь было много "наших". Радость от встречи...объятия, поцелуи...Мне понадобилось всего несколько минут, чтобы изменить себя до неузнаваемости - каблуки в 15 сантиметров, от которых потом два дня "отходят" ноги, платье из шелка... Солнце, музыка, танго...люди!

Но если вам не нравится танго, можно танцевать Jive, но - чуть поодаль,  а нет - так пойти на выставки, что в Tate Modern, например, Новая современная деревня... Впрочем, там всегда можно найти много интересного и...неожиданного "искусства"! А если безразличен Арт, можно посмотреть фильм,  но если скучно стало и там  - присоедиться к тем, кто слушает африканские мелодии. Устали от бубен, попробуйте сделать лучший снимок Фестиваля Реки, и кто знает - может ваш снимок победит - конкурс открыт до 30 сентября! Дождавшись сумерков, насладитесь фейерверком, а если прийти в определенный день -  когда всю ночь бушует карнавал, то...гулять можно до утра.

Но мы завершили свою экскурсию в одном из ирландских ресторанов, за типично английской трапезой, в Covent Garden, перейдя Темзу по одному из пешеходных мостов...На середине моста, остановившись на минутку, охватив взглядом панораму залитого светом ночного города, я всегда  говорю себе: "Смотри! Запоминай!"
Лондон! Ты прекрасен! Всегда!



Л. Яблокова

Прощание с PROMS 2010

Из серии Мой Лондон


На невероятном эмоциональном подъеме завершился в сентябрe в Лондоне грандиознейший музыкальный фестиваль – ВВС Proms. Но не только в знаменитом  Альберт Холле Лондона шел заключительный концерт. 300 тысяч человек – по всей Великобритании «подпевали» американской оперной диве Ренни Флеминг  три последних  арии - «You’ll never walk alone”, "Rule, Britannia" и Jerusalem в парках Шотландии, Ирландии, Уэльса и в лондонском Гайд-парке. Причем, представление в шотландском парк Dundee шло впервые. А совсем уж последнее  традиционное, заключительное -  Боже, храни Королеву! - пела, по-моему, вся Великобритания - дома перед телевизорами, в машинах...Кто где оказался в тот момент.!

Не знаю, что можно было придумать лучшего – а Proms идет уже в 117 раз – чтобы напомнить миру о том, какой невероятной ценностью мы все обладаем – Ее Величество Классическая Музыка – спасибо, Proms! – доступна для всех! В том числе и для тех, у кого в кармане найдется всего лишь только 5 или 7 фунтов...

Для несведущего читателя, если таковой имеется, скажу, что, начиная с 16 июля каждый вечер в Альберт Холле и прилегающем к нему Cadogan Hall исполнялись шедервы мировой классической музыки. С гордостью скажу, что если бы не достойный вклад российского происхождения - великих русских композиторов, известных всему миру российских дирижеров и блистательных музыкантов - вряд Proms мог длиться почти два месяца. Сегодня Чайковский и молодой скрипач Максим Русанов представляли Россию.

Я не хочу останавливаться на репертуаре и программе концертов – их легко найти на интернете, но атмосфера в Альберт Холле – это то, о чем не прочитаешь в газетных или журнальных статьях, или даже смотря по телевизору , слушая по радио - не прочувствуешь. Это то, что с трудом поддается описанию...
Люди за час, два, а иногда и за три - в зависимости от программы концерта и от того, какой симфонический оркестр выступает - становится в очередь, чтобы купить «стоячие» билеты, чтобы потом – два часа и больше отстоять на концерте! И я должна сказать, что это самая благодарная публика.
Нет, совершенно не случайно все кресла в партере во время  Proms убираются, и все это  пространство, самое престижное и дорогооплачиваемое, отдается тем, кто заплатил всего 5- 7 фунтов. Но желающих попасть сюда - так много! И они стоят! И слушают музыку. И вы видели бы их лица!   Правда, здесь оказываются только те счастливцы, кому достались первые 200 билетов. Остальные поднимаются высоко-высоко - на балкон, где мне много лет назад пришлось провести свой первый и последний  «стоячий» Proms. Я была приглашена, и меня не предупредили... Тогда,  в первые минуты, я была страшно разочарована, а потом присмотрелась к своим соседям, облокотившимся на перила, почтенным, седым, интеллигентным и - притихла....они пришли на вечер русской классики.

Сегодня же большинство из зрителей были в смокингах, а дамы – в нарядных платьях, а если нет – то обязательно в одеждах, содержащих британскую символику. Уточняю, я говорю не о тех, кто заплатил по сто фунтов и восседал в ложах и в партере. Хотя, что ж уж тут говорить - ложи тоже блистали!

Музыка - это моя давняя любовь. Первая любовь! С появлением в доме  в ранних 60-годах телевизора жизнь моя переменилась. Когда передавали концерты классической музыки,  я бросала все, садилась под круглый стол, стоящий посередине нашей "залы", и замирала... Потом из картонной коробки я сотворила себе "пианино", нарисовав карандашом черные и белые клавиши, и когда только объявляли концерт, я была уже под столом - или рядом - и самозабвенно "играла"...Моя страсть была столь явной, но родители - оба шахтеры, как-то этого не заметили. И тогда в 10 лет я записала себя сама, не подозревая об этом,  в музыкальную школу.
В нашем поселковом клубе я  часто меняла книжки в библиотеке. В тот день, выйдя из библиотеки, услышала в коридоре  музыку - кто-то играл за дверью. Я присела под дверью и... "замерла". Я не знаю, сколько времени прошло, но дверь отворилась, оттуда  вышел мужчина и спросил:
- Что ты здесь делаешь?
- Слушаю музыку! - отвечала я.
-Ты любишь музыку?
-Люблю!
-А хочешь научиться играть? - Хочу, - отвечала я.
В классе он попросил меня повторить, спеть звуки, которые брал на пианино... Потом сказал:
- У тебя есть слух...
Это был учитель по классу аккордеон. Я много раз думала, что если бы это оказался учитель по классу фортепьяно... может быть, моя жизнь была иной...В 17 лет, когда я уже получала аттестат, к нам домой пришли представители музыкальной школы, где я провела 7 лет... Они уговаривали меня  учиться  музыке дальше.
Да, забыла сказать,  что  тогда, в первый мой год обучения музыке, перед Новым годом мои родители получили предупредительное письмо..."Если вы не заплатите за обучение вашей дочери..." До суда дело не дошло, родители устроили допрос, заплатили долг. Мне купили аккордеон, а спустя два года - пианино, и моя младшая сестра тоже пошла в музыкалку...
Это мое лирическое отступление к тому, что - нет, я не музыкант, как думают некоторые новые мои знакомые...
Просто - я вернулась к себе!

И там, в этом огромнейшем Альберт-Холле, который я не очень люблю - очень уж огромный! -люди самые разные.

Однажды я видела на вечернем представлении в соседних креслах 5-6 летнего мальчишку, ближе к концу уже порядком уставшего и периодически возлежавшего на коленях мамы и папы, но ... слушавшего – без сомнения! - Моцарта и Брамса. Его пальчики иногда повторяли мелодию, выстукивая ритм на папином колене. Кстати, семь тысяч детских билетов было продано в этом году.

В другой раз, возвращаясь домой, вместо прогулки к метро я решила вскочить в только что подошедшую 9-ку, и невольно обернулась на...весьма специфичный запах. За мной в автобус взошел лондонский бездомный. Я села направо, к миниатюрной японке, он – налево, пробравшись на свободное место к окну мимо старика, уже ехавшего до нас.

- Откуда ты? - вдруг спросил он у бродяги?

- Proms, - ответил бомж и кивнув в сторону Альберт Холла. – Я здесь каждый вечер.

- А теперь куда?

- Угол Гайд Парка, подземный переход.... Я там сплю...

Я никогда не видела более благодарной публики, как здесь, в Альберт Холле...Каждое представление – долгие овации! Своего рода массовый экстаз пятитысячного зала, в основном практически всегда заполненного... Я всегда жду этого момента... Момента какого-то массового катарсиса! И мне всегда безумно жаль...уходить... и я возвращаюсь - снова и снова!
Конечно, искушенные музыканты знают, в какой день и на какую программу прийти. Когда играла Берлинская филармония зал в конце просто неиствовал ! И, казалось, так не принимали никого....кроме разве Русского Национального оркестра, который играл Бетховена, Рахманинова и Чайковского...Новички могут могут попасть и впросак, и будут вынуждены слушать то, к чему не подготовлены, что не для всех. Музыка, как и люди, ведь тоже разная!.
Каждый Proms начинался объявлением того, сколько денег было собрано накануне на благотоворительность и по окончании концерта нам напоминали о пожертвовании.... Там, внизу в дверях были служители с «ведерками», в которые мы опускали свои монетки... 87.700 фунтов стерлингов было собрано Proms 2010 на благотворительность...И мне нечего добавить к этому!

Разве только - я точно знаю, где буду 15 июля 2011 года.
Людмила Яблокова

Могилка в Интернете

                                                 Памяти моих родителей, Александра и Зинаиды Яблоковых

Виртуальное кладбище открыли японцы в Интернете. Говорят, это очень удобно для тех людей, которые редко могут посещать могилы близких. Например, для тех, кто живет за границей.

Не выходят из головы слова моей соседки-ирландки, которая из-за забастовки летчиков не смогла прибыть на похороны своего отца: «I missed the funeral of my father”. Она сказала – я не попала на похороны своего отца». Я тоже не смогла приехать на похороны своего отца...

Но в английском языке слово "to miss" означает также - скучать. И в первую минуту я почему-то подумала...что значит – скучать! Как можно «скучать» по похоронам?

Чем старше становлюсь, тем понятнее мне то, что стоит за этими словами. Я скучаю по кладбищу, где покоится вот уже двадцать лет моя мать. На фотографии, что иногда присылают мне из Сибири, вижу, как выросла за эти годы березка на ее могиле. Завидую сестрам, которые могут прийти туда весной, первый раз после зимы это чаще всего происходит на пасху, читаю в письме сухие строчки: починили скамейку, вскопали землю, посадили цветы. Я всего этого лишена. Я ни разу не обиходила могилу своей матери, ни разу не посадила там цветы. Ни разу не посидела в одиночестве, ища успокоения своей душе... Как ни странно, тоска по давно ушедшим не становится с годами легче. Только раз, через четыре года после ее смерти, в трескучие рожденственские морозы я объявилась на кладбище вместе со своим мужем, которого она не знала, мы раскутали упакованную в целлофан огромную охапку тюльпанов, привезенных аж из Грузии, высыпали ее на снег, покрывавший могилу и... Ах, какой красивый, почти театральный жест! Через пять минут застекленели тюльпаны, припорошенные снегом. А минут через десять (мороз – не тетка), утопая в снегу, мы пробирались сквозь сугробы к проезжей дороге, где нас ...не дождалось такси.

Двадцать лет спустя, на Русское рождество, сопровождаемое в этот раз не трескучими морозами, а метелью, там появилась еще одна дорогая мне могила – моего отца. Двадцать лет он был для нас - троих  дочерей - отцом и матерью, бабушкой и дедушкой в одном лице - для своих внуков. Ему так и было сказано после похорон мамы, ушедшей слишком рано из жизни, не повидавшей четверых из пяти своих внуков, двоих зятей из троих: «Дед, теперь тебе придется отдуваться за двоих». От «отдувался» честно: строил дачу сестре, учил ходить моего сына, часами играл в шахматы и шашки со своей единственной, драгоценной, ненаглядной внученькой. Его семидесятилетие праздновали в Лондоне. Он позировал на фоне Биг-Бена, сдувал пену с пинты Гиннеса, один раз выразил желание встретить внучку из школы... Через положенные полчаса дед с внучкой не вернулись, а минутой позже мне позвонили из школы и предложили...забрать свою дочь.. В тот день я установила свой персональный рекорд по бегу...Потом мы возвращались с дочерью и куда только не заглядывали, пытаясь отыскать следы «сибирского дедушки». На полпути увидели Амбуланс, медбратьев, поднимавших носилки в карету Скорой помощи и старческие ноги... Это был не наш старик!

Потом два с половиной часа я стояла как статуя на улице возле своего дома...Дед вернулся домой через три часа. Он решил проявить инициативу, сэкономить время и подъехать пару остановок до школы на красном двухэтажном лондонском автобусе... вместо местной остановки Виктория-парк, его увезли в центр Лондона, на Victoria Station. Очень был горд, что не потерялся, не заблудился, а все смог объяснить и даже все понять, не зная ни одного английского слова.

Больше всего ему понравилось в Национальной Галерее...Он останавливался возле картин и рассказывал мне историю написания или сюжет – в таких подробностях, что я слушала, развесив уши. Я никогда не подозревала, что он так много знает. Он недоучился – помешала война...Но всегда жалел об этом. И всю жизнь твердил мне: Я - здесь, а ты - иди дальше! выше!! Иди! Вперед! Кто больше может, с того больше спрос!

На последние приглашения приехать в гости отказывался: «Далеко! Мне бы поближе, к родным могилам».

Мама умирала тяжело, страшно мучаясь от жутких болей, зная, что умирает, и в глазах ее мы читали обвинение, укор. Отец же перед смертью попросил своих взрослых внуков сводить его в баню, простил всех, простился со всеми. Умирая,..пел. «Галю мою Галю, Галю молодую».


Как трудно справиться с тоской по только что ушедшим...

Спустя какое-то время после его смерти, я обнаружила пачку старых писем, в том числе несколько из них было от отца. Он писал лет десять тому назад: «Не бойся, пиши мне все, все правду, даже если она неприятная. Меня не жалей. Я и живу, потому что знаю, что еще вам нужен».

Неужели же какая-то часть наших стариков уходят, когда понимают, что мы можем обходиться без них? Неужели мы дали почувствовать нашему сибирскому дедушке, что он нам больше не нужен? Не могу с этим согласиться! Отец, такой крепкий сибирский дедок, мне казалось, еще десяток лет мог бы одолеть без проблем. Не захотел? Не смог?

Прогулка по виртуальному кладбищу, увы, облегчения душе не принесла. Мне не захотелось оставлять надпись в отведенном для этого местечке, класть букетик цветок на виртуальную могилку. Подумалось, чему только не придумываем, а все – не то! И нужна -то такая малость – сходить на кладбище, постоять в молчании, желательно - среди родных, утешить тоску по близким , а – нет! Не дано это нам, живущим за тысячи километров от родных стран, городов, деревень, от родных могил.

Я знаю, какая невыносимая тяжесть остается на сердце, когда не дано отдать последнюю дань родителям - похоронить своих стариков. Как трудно освободиться от этой боли, как ищешь оправданий себе, обстоятельствам жизненным - невозможности выезда, отсутствию визы, денег, билетов...

Но жизнь идет своим чередом. Сходила в церковь, отслужили панихиду, ставлю свечки. Батюшка говорит, что душе понятие «граница» - неведомо, не важно, где ты находишься, важно, что ты молишься... В конце-концов, то, что мы все оказались далеко за пределами родной страны, это ведь тоже воля божья... Или ж – такова судьба наша.

Говорят, число верующих резко возрастает в минуты бедствий, потерь. Боюсь, что я принадлежу к числу таких верующих, и хватаюсь за религию, как за соломинку, чтобы всплыть, устоять в минуты потрясений. Боюсь, что я не одна такая. Знаю точно, что среди наших читателей много тех, кто оказался в таком же положении, кто пережил то же самое, кто чувствует то же самое.

Послесловие.

Мои покойные родители (первый раз я озвучила это слово. Раньше – никак язык не поворачивался) никогда мне не снятся. Они явились ко мне во сне только однажды, спустя несколько месяцев после папиной смерти. Будто звонит телефон, я снимаю трубку и слышу их счастливые, возбужденные голоса. Они говорят мне – Знаешь, мы на курорте - не то в Сухуми, не то в Гаграх... Отдыхаем.. . Здесь так замечательно...

 Завтра бы папе  исполнилось 82 года. Всего-то!

Людмила Яблокова.